Один из основателей беларусской школы кикбоксинга и таиландского бокса - о зарождении в Беларуси вида спорта, который мы все так любим.
Рекомендуем перед прочтением этого интервью ознакомиться с двумя текстами по теме:
«Раньше ребята дрались за мечту, а сейчас все думают, сколько получат». История основателя клуба
«На спор закатывали Орловского в угол ударами по печени». Как дрались в 90-е
- Вы правда начали тренировать в 16 лет?
- Да. Я стал тренировать в 1978 году – мне тогда вообще 15 было. Я начинал с каратэ, но в те времена каратэ для нас было просто восточным единоборством, экзотикой. Были люди и постарше нас, которые им занимались, но у нас не было ни учебников, ни видеозаписей, потому что видиков тогда еще вообще не существовало. Копировали книжки и таким образом отрабатывали приемы.
У нас в стране каратэ начиналось с двух людей: Кириенко и Кожемякина. Они создавали первые группы, тренировали ребят. И те, кто у них потренировался где-то полгода-год, начинали создавать уже свои группы. Так это развивалось, потому что в те времена, если ты сам тренировался хотя бы год, ты мог чему-то научить новичков. Когда я первый раз пришел на каратэ, ребята, у которых я занимался, тоже тренировали около года. По тем временам считалось, что чем больше лет человек тренировался, тем он более высокого уровня мастер, поэтому это казалось грандиозным. И возраст тренера был неважен – это не имело никакой роли. Поэтому когда я пришел, и ребята, которые тренировались год, делали ката, я думал: «Боже, неужели я тоже научусь такому?». Это был 1977 год. А каратэ же тогда было под запретом, его только в конце 1979 года разрешили, чтобы показать перед Олимпийскими играми в Москве, что в СССР демократия.
- Как вы в первый раз увидели каратэ? Гридин рассказывал, что тогда какие-то передачи по телевизору показывали на эту тему.
- Нет, никаких передач о каратэ тогда не было. В школах раньше проходили дискотеки, концерты, потому что школьная программа в отношении популяризации чего-либо была более насыщенной, чем сейчас. Первые наши каратисты делали в школах показательные выступления, и потом это разносилось словестно между людьми. Это как с тем же Высоцким - ведь тогда не было никаких записей, его не показывали по телевизору, но его знал весь Советский Союз. Как и Розенбаума того же. Еще в 1982 году я вообще думал, что они за рубежом живут :). А через два года я с Розенбаумом лично познакомился.
В те времена у моего тренера Вовы Сидоренко не получилось снять зал, и нашу группу расформировали. На улице тогда было намного опаснее, чем сейчас. Вечером, особенно девушкам, пройти по темному переулку было очень страшно.
- Район на район ходили?
- Ходили, но я застал времена, когда это уже начало спадать. Помню, после драки какой-то ко мне подошел парень с нашего района, и спрашивает: «Вова, ты занимаешься чем-то? Умело все это делаешь» – «Нет, не занимаюсь. Просто к Сидоренко походил неделю и все» – «Так пойдем, есть парень один по фамилии Андриевский, он тренирует». Сам Александр Андриевский был учеником Леонида Лущика, он только из Германии приехал, у него родители там жили, он там же учился. Мы с ним потом в одну школу ходили, только он постарше на три года.
Меня пригласили, я пришел, там ребята все взрослые были, а я еще ребенок – 15 лет. Потом товарищ, который меня пригласил, сказал: «Да ты не волнуйся, через неделю будешь здесь всех бить» – «Да ну, вряд ли». На деле оказалось, что тренировки проходили в таком режиме, что все просто становились в пары и дрались. Таким образом мы отрабатывали какие-то приемы. В книжках смотрели и пытались повторить. Что касается Андриевского, то я ему в то время задал один вопрос: «Саша, вот а как защищаться?» – «Да бог его знает, ты сам думай».
Вот таким был уровень тренера. Я ответил: «Класс. Ты, конечно, супертренер». После этого я понял одну вещь: так как Андриевский тренировался месяцев на восемь дольше меня, я просто начал смотреть, что он делает, а потом это домысливал, совершенствовал. Еще брал кое-что от других ребят - и таким образом поднимался. Когда наш с Андриевским уровень подравнялся (это был уже 1979 год), тогда же я в первый раз выступил на чемпионате республики. В 1980 году проходили мелкие соревнования, а я уже был достаточно известным в городе. В 1981 году поехал на молодежный чемпионат в Полоцк. Я как раз поступил в Политех, и поехал на этот турнир и как спортсмен, и как тренер - у меня уже тогда были ученики, тот же Гриневич Виктор. Он считал, что тренируется у Андриевского, но тренировал его я. Он сам сейчас тренер, знаменитый человек, весомая личность в каратэ.
На том чемпионате я занял второе место: по мнению судей, я плохо выполнил ката. В поединках я выиграл, но результаты суммировались из двух дисциплин. Потом ко мне подошел Леонид Лущик и предложил войти в сборную республики. Тогда еще и Гриневича в сборную приняли. В составе сборной мы поехали на чемпионат Союза по молодежи. В принципе, тогда все, кто занимался каратэ, были очень молодыми, поэтому можно сказать, что это был как чемпионат среди взрослых. Тогда стали чемпионами я, Гриневич и Курьянович.
- Много людей ходило к вам на тренировки?
- Тогда был настоящий бум, мы отсеивали. Помню, когда мы потом уже в сборной были, тренировались на Динамо. Сами делали зал, выносили мусор. Затем объявили набор. Там всем заправлял Леонид Лущик, а Александр Летецкий был номинальным тренером. На первую тренировку пришло более тысячи человек, а надо было набрать всего тридцать. Мы придумывали им испытания, чтобы как-то отсеять людей: надо было 50 раз отжаться, 30 раз подтянуться, сесть в шпагат. Если человек не выполнял, мы говорили: «Вот ты не можешь, так что извини». Хотя мы сами этого не могли :). Но нам нужно было придумать какой-то предлог, чтобы уйти от того неимоверного количества людей. Тогда заниматься каратэ было престижно. Когда ты говорил, что каратист, на тебя мужчины с уважением смотрели, и барышни тоже с интересом посматривали :). Это было статусно. К тому же это было недешево – тренировки стоили немало денег. Если сходить, например, в бассейн стоило 50 копеек, то за каратэ платили по 10-15 рублей в месяц.
- Среди ваших учеников были люди старше вас?
- Конечно. Меня они принимали - не знаю, почему. Я сейчас вот это оцениваю и понимаю, что был сопляк сопляком. Сегодня, когда я смотрю на двадцатилетних ребят, думаю, что это вообще дети. А меня в мои 20 лет воспринимали очень солидные люди. Я попадал в Москве, в Питере в круг людей, которые были значительно старше меня – некоторые и на 15-20 лет. И это были значимые люди: кандидаты наук, философы, театралы. К нам на тренировки тогда много людей из театра ходило заниматься. Сам я захаживал в «Ленком», знал Янковского, Абдулова, Леонова – я лично был с ними знаком. У нас тренировались дирижеры, артисты балета. С ними много смешных моментов было, хотя я тогда был сопляком, и у меня в голове совсем другие интересы были. Но любовь к театру и балету у меня осталась до сих пор.
- Вы тесно общались с Александром Андриевским. Каким он был человеком?
- Скажем так: я был единственным, кто с ним дружил. Почему? Потому что другие не понимали, как это делать. К сожалению, жизнь долгая и определенные поступки из друзей делают врагов. На данный момент Андриевский для меня – это не враг, а просто человек, которого я бы не хотел видеть рядом с собой. Люди, которые его хорошо знали, знали его истинный корень, задавали мне вопрос: «Как вы дружите? Вы вообще не вяжетесь». А мы жили рядом, школа наша рядом была. В те времена мне было интересно развитие, а Саша был талантливым человеком. Но вот есть черное, и есть белое - и Андриевский был черным. Я даже могу сделать ремарку по поводу того, как я относился к нему при всей нашей дружбе, чтобы было понятно.
В фильме «Служебный роман» была такая сцена: «Хорошие сапоги?» – «Ужасные» – «Значит надо брать». Вот так и здесь. Я смотрел на Сашу, на то, как он себя вел, и понимал, что так поступать нельзя. Урок «как не надо делать». Я его хорошо знал, он был талантливым человеком, но он видел в людях вот это черное пятнышко, и даже из самого маленького пятнышка он мог вырастить большое пятно.
Александр Андриевский второй слева
Так как мы были всегда рядом, и с ним никто больше не дружил, многие вещи мы делали вместе. У нас даже была своеобразная игра на развитие, потому что мне всегда было интересно развиваться. Для этого мне нужен был человек, с которым можно в парах стоять, человек, который старше и грамотнее меня. Он, кстати, учился в мединституте на отлично. И если мы где-то гуляли, то он говорил: «Вот зачем тебе учиться в институте? Не надо тебе это». Но при этом он шел домой и садился за книжки. Вот так многие институты и не окончили в связи с этим – я знаю пару таких ребят :). Андриевский как-то развращал людей во всех аспектах.
Поэтому мы ходили вместе на тренировки, дружили, но когда я начал тренироваться в сборной, он, конечно, постарался сделать все, чтобы меня туда не приняли.
- Вы об этом знали уже тогда?
- Да.
- И все равно с ним дружили?
- Конечно. А зачем себе искать другого врага? Наши враги нас учат. Поэтому мы продолжали дружить, я выступал за сборную, поступил в институт, а в 1983 году мы поехали на чемпионат Союза в Волгоград, и там неумение руководить и промахи старшего тренера сборной Летецкого, вызвали определенный раскол в команде. Было отчетное собрание, меня все просили выступить там, хотя мне тогда всего 20 лет было. Я выступил, обвинил Летецкого во всем. Гриневич и Курьянович считали его великим тренером, плакали, бесились, думали, что я не прав. После этого сборная раскололась на две составляющие. Но это ничего не дало, потому что тут же Андропов к власти пришел и каратэ запретили. Заниматься им могли только те, у кого была лицензия. Поэтому все ушли в подполье, и появилось два направления каратэ: спортивное и прикладное. Прикладной развивали мы, потому что воспринимали каратэ как воинское искусство, а не просто как махание руками-ногами. Если ты каратист, ты должен уметь постоять за себя в любой ситуации, в том числе и на улице, где нет правил, нет судьей. А я был известным, значит, должен был свое мастерство все время доказывать, потому что многие люди размышляли так: «Ага, раз он известный, давай мы сейчас попробуем ему надавать». Такие уличные эксцессы происходили регулярно.
Мы продолжали с Андриевским дружить и развивали прикладное направление каратэ. Суть развития была такая: мы приезжали в какой-то клуб, били там всех (как правило, я, потому что Андриевский говорил, что просто постоит, он больной и т.д.). Потом мы говорили, что приедем еще раз, и так с каждым разом приходило все больше и больше людей. Мы часто ездили по всему Союзу, от учителя к учителю, подсматривали какие-то вещи.
Потом мы дошли до Сато – тогда он был грандом в каратэ. Я был вхож в эту среду и побил, в принципе, всех его учеников. Я хотел и с ним поработать на спаррингах, но он отказался и сказал, что мне нужно выдать ключ от зала, и я могу в любое время суток любого дня приезжать в Москву и тренироваться. Для меня его решение отказаться драться со мной было, в принципе, понятно, хотя о Сато в то время ходили легенды, мол, он чуть ли ни шелковый платок на лету разбивал и спичечным коробком сбивал человека с ног.
Через какое-то время мы с ребятами, которые здесь крутились, расстались, и я снова пришел к Леониду Лущику, поработал с ним, и он вдруг увидел, что я на голову выше всех остальных. Тогда я и с нашим грандом Олег Кириенко поработал, он тоже увидел, что я выше по уровню. Потом для меня было удивлением, что, когда у нас было тридцатилетие каратэ, меня приглашали туда как почетного гости, и Олег Кириенко - человек значимый, он одним из первых начинал у нас заниматься этим - сказал, что у него есть только два учителя: Ларионов из Питера и я. Для меня это было потрясениям, ведь я младше Кириенко и на 6 лет позже него стал заниматься. Но после того как мы с ним поработали, он понял, что вырос. Его слова стали удивлением для всех, потому что для Олега сказать комплимент человеку – это был что-то. Он считал, что он один из лучших в республике. Даже ученикам своим говорил: «Если мне там делать нечего, то вам, ребята, туда лучше не ходить».
В то время, в 1989 году, по Минску и по республике ходило такое мнение, что есть каратэ, есть люди, которые обучают каратэ, а если вы просто по голове хотите получить, идите к Задирану. Хотя все эти мастера каратэ к нам приходили, получали по голове, уходили тренироваться дальше и потом возвращались, чтобы доказать, что в первый раз все произошло случайно, и теперь они меня победят.
В 1989 году, когда каратэ опять легализовали, у нас провели первый чемпионат республики, полуофициальный такой, потому что там народу было не много. Все проходило в обычном зале. Меня тоже пригласили поучаствовать, а я тогда только из Москвы приехал, говорю им: «Можно я в спортивном трико буду?» – «Можно, мы ж тебя знаем». Я тогда 80,5 кг весил и пошел выступать в весе до 91 кг. Организаторы предлагали согнать полкило, чтобы в категорию до 80 кг попасть, но я не захотел, сказал: «Ай, какая разница: 80 кг или 90?».
- Вообще-то разница большая.
- Ну да, в 90 кг все высокие. Я стал чемпионом республики. Правда, получилось, что я всех нокаутировал ударом в живот - по голове же нельзя бить. После этого все собрались и сказали: «Мы тебя знаем, уважаем как мастера, но сейчас каратэ другое, нельзя контакта большого». Я ответил: «Тогда мне это неинтересно. Извините, ребята, я не буду этим заниматься».
Это был май-июнь. Я также продолжал тренировать, но это было подпольно, тогда это считалось физкультурой и не более того. У нас с Андриевским были друзья разного рода, и среди них был Саша Боткин - он один из первых, кто у нас в стране начинал развивать таэквандо. Он мне позвонил и говорит: «Вова, на Украине есть парень по имени Чистов Андрей. Он знает тебя, твой путь. Он развивает кикбоксинг, у него есть своя группа. Созвонись, если тебе интересно». Я с ним созвонился, и мы договорились, что я приеду к нему. У меня был товарищ Саша Кедо (он потом директором «Чинука» стал), у него тогда была своя машина. Я уговорил его поехать со мной. Спросил у Андриевского: «Саша, ты поедешь?» - «Нет, я не поеду. Что мне там делать?» - «Ну, как хочешь. Я еду» - «Ладно, я тоже еду». Поехали мы туда втроем, поговорили с Чистовым, взяли какие-то документы для того, чтобы создать клуб, и решили развивать кикбоксинг.
В принципе, на кикбоксинг меня натолкнул мой товарищ Олег Шибут. Он приехал как-то и говорит: «Я прочитал в одной заметке, что в США есть такой вид спорта – кикбоксинг». – «Что это такое?» – «Это то, что Чак Норрис делает, он большой мастер по этому делу».
А тогда уже первые видики появились, и мы по ночам ходили к тем людям, у которых они были, и платили им деньги за то, чтобы они показали нам кино с летающими ребятами :) Мы, конечно, по большей части смеялись с этого. Имея собственный опыт, понимаешь, что все это ерунда.
Вот таким образом Боткин меня натолкнул, Олег Шибут подсказал, и после всего этого мы взяли документы и создали клуб «Атлетик». Там было три человека: я, Андриевский и Леша Теренько. Леша был метателем диска или копья – не помню точно. Иногда мы вместе ходили в зал подкачаться. Мы рассказали ему об идее создания клуба, а он такой парень деятельный был, и мы его взяли в команду. Правда, он не занимался спортивными вопросами, но был хорошим администратором. Мы договорились, что проведем здесь турнир. Все делали на свой страх и риск, потому что денег не было. Чистов пригласил местных и зарубежных ребят, и мы первыми на пространстве СССР сделали Первый всесоюзный турнир по кикбоксингу. Меня знали по всему Союзу, и я пригласил всех: боксеров, каратистов, которые занимались более контактным разделом. Некоторые пришли и из спортивного каратэ, но получилось так, что боксеры их всех побили, потому что на турнире все спортсмены в перчатках выступали, а это совсем по-другому. Я помню свое первое впечатление, когда надел перчатки. Мы работали в парах с боксерами, но я не чувствовал ничего. Они мне по голове били, а я не понимал, почему не могу защититься. Я говорю ему: «Давай без перчаток» – «Не, я тебя убью тогда» – «Да я могу расписку тебе написать. Ну пожалуйста». Без перчаток я одной рукой защищался, гонял их как детей. Потом уже со временем я понял, почему так происходило: просто чувства опасности отсутствовало - в перчатках же тебя не убьют - и поэтому защиты как таковой не было. У нас, каратистов, все основано на работе кисти, а в перчатках кисть не работает. К этому надо было привыкать. И я привыкал очень долго – где-то года два.
Ведущим турнира я пригласил Черкашина Володю. Он заслуженный тренер по кикбоксингу, сейчас в «Синь Тяо» тренирует. А Женю Котельникова (после смены фамилии – Добротворский – прим. автора) - он тогда только начинал тренировать - мы попросили ринг поставить. Еще он был одним из судей. В то время у нас уже была группа ребят: Карачун Валера, Степанов Дима, Смирнов Володя, Чемякин Вадим и еще пару боксеров. Я знал людей по всему союзу, нужно было обзвонить всех и сказать, что турнир проводится. Люди приезжали из Москвы, Питера, Украины, даже из Владивостока. Мне нужно было найти гостиницы, где они будут размещаться - это все было за свой счет. Но мы продавали билеты. В принципе, все делалось в долг (и реклама и аренда зала), а потом мы уже расплачивались с продажи билетов.
- Расплатились?
- Расплатились, и у нас даже была премия. Когда турнир уже шел, а я же сам там выступал, ко мне подошел Леша Теренько и говорит: «Вова, там у нас еще деньги остались. Что делать будем?» - «Давай чемпионам дадим премию по 100 рублей и еще фуршет сделаем». На те времена это были в принципе нормальные деньги, зарплаты у некоторых людей были такие.
Мы провели этот турнир, и после этого определенные люди в Москве быстро организовали федерацию и стали звать меня в эту федерацию как родоначальника. Чистов хотел развивать только спортивный кикбоксинг, потому что после этого турнира следующим турниром был чемпионат Союза в Ужгороде - это был чемпионат Союза по лайт-контакту и семи-контакту. Я был единственным, кто там стал чемпионом в двух этих разделах в своем весе.
Потом на Украине был по фулл-контакту чемпионат Союза, а перед этим был турнир в Харькове. Тогда уже спонсоров нашли, из Швейцарии из WAKO судья международный приезжал.
В те же времена один мой ученик уехал в США, позвонил мне оттуда и говорит: «Вот, Володя, здесь все тоже развивается. Приезжай». Потом он на меня очень обиделся, потому что я уже договорился через него с американской федерацией, и должен был сборную Союза туда повезти, но в это время Андриевский связался с ребятами, которые начинали здесь бизнесом заниматься, и появился тогда товарищ Игорь Юшко - он занимался шубами, у него свой магазинчик был в Бельгии. Вот он появился и говорит: «Я там связался с французами, которые занимались кикбоксингом с лоу-киками. Они приедут сюда». Они действительно приехали, и это было очень интересно для меня. В этом направлении можно было развиваться. Юшко организовал нам первую поездку за границу. Мы поехали в Бельгию на турнир по лоу-кику, где сборная «Атлетика» представляла Советский союз, а в это же время мы должны были поехать в США по фулл-контакту. Но Андриевский меня тогда убедил, что здесь направление получше, поэтому в Штаты мы не поехали.
На тот период ко мне и Чистов обращался, очень упрашивал меня поехать на чемпионат Европы по WAKO. Говорил, что будет 100% золото, если я поеду. Но я сказал, что меня сейчас больше интересует профессиональный спорт. Чистов на меня очень обиделся, считал меня чуть ли не предателем за это.
Когда мы поехали в Бельгию по лоу-кику, тогда все наши проиграли, многие нокаутом. Я тогда как капитан команды был, я тоже свой бой проиграл, но проиграл по очкам. И это был показатель. Поединок длился 9 раундов по 2 минуты, и после него у меня больше никогда не существовало проблем из-за количества раундов. Функционалки было достаточно.
После этого в Беларусь приехал француз Куедер, Юшко его пригласил. Он был одним из первых европейцев, которые ездили в Таиланд и выступали на «Люмпини». Он уже начал показывать нам, что такое тайский бокс, как работать ногами, как лоу-кики бить и т.д. Мастер класс такой был. И я бы сказал, что после этого мы потихонечку переформировались на таиландский бокс.
- Сразу с локтями?
- Нет, не с локтями. Первый турнир по таиландскому боксу прошел у нас в 1991 году – там все было с коленями немного, но с локтями не дрались, потому что мало были знакомы с этим. Весной 1991 года мы поехали в Голландию на наш первый турнир по таиландскому боксу. Всего там было шесть поединков. В первых двух боях наши ребята упали в нокаут, но потом мы сумели отыграться – итоговый счет был 3-3.
- Гридин рассказывал про какие-то подпольные бои, в которых вы участвовали. Было такое?
- Это было до 1989 года. Там встречались люди, которые занимались контактными видами спорта. У нас не было никаких ограничений. Я сейчас смотрю бои без правил – это не бои без правил, это бои по правилам и, как правило, борцовским правилам. Когда мы встречались, у нас было единоборство, и как ты победишь никого не волновало. Люди просто поняли, что на этом можно заработать и делали тотализаторы. Это все было подпольно. Участники приезжали из разных городов. Помню, как-то приехали ребята из Ростова, привезли своего самого сильного парня и пришли ко мне: «Мы узнали, что ты тут самый сильный. Мы хотим ставки сделать». Я прихожу, а там парень здоровый, как Саша Устинов. Я говорю: «У меня денег 30 рублей». А это был 1987 год. Они отвечают: «Мы в 10 раз больше дадим, если ты у него выиграешь» - «Не вопрос». Я выиграл, они мне отдали 300 рублей. Если бы я проиграл, я бы им свои деньги отдал. Правил не было вообще. Мы только договаривались в глаза пальцем не тыкать, в пах не бить, а все остальное было можно. Хотя по ходу там и в пах били, и за волосы тягали, и кусались, и по спине били, и в глаза, и в кадык. Это все было закрыто, без зрителей.
В 1993 году была первая поездка сборной Советского Союза в Таиланд. Перед вылетом мне позвонили москвичи: «Мы проводим подпольные бои, ставка такая-то, приезжай. Сможешь?». А мы как раз в Таиланд лететь должны. Но я не входил в сборную Союза, потому что выступал по профессионалам, а они - по любителям. Тогда сделали вторую сборную – сборную Украины, и пригласили туда меня, Гридина и Пясецкого. Гридин только в 1992 году пришел кикбоксингом заниматься, до этого они занимались панкратионом. Гридин пришел к нам с Андреем Дудко и Димой Пясецким. Пришли с таким апломбом, мол, мы крутые, хотим себя проявить. А Андриевский такой гадкий, говорит мне: «Ты постой с Андреем Дудко». А он же высокий, здоровый. Я 75 кг, а он - 110. Я ему раз 7 или 8 пробил живот, нокауты сделал. Для Гридина это было потрясением. Но мы с ним сразу подружились, стали общаться. И вот в 1993 году я организовал поездку в Москву на чемпионат Союза. Я уже был отдельно от Андриевского, потому что тогда он уже начал заниматься бизнесом. Я к нему подъехал, и спрашиваю: «Саша, а что это такое? Вроде все вместе делали, а сейчас ты отдельно». Он ответил: «Ты не понимаешь: бизнес бизнесом, а спорт спортом» - «Если ты меня так отшиваешь, тогда ладно, я займусь сам».
И тогда мне ребята предложили в 1993 году создать холдинг. У нас это получилось, и бизнесмены – а тогда существовала политика «крыши» – больше работали со мной. Андриевский приезжал к каким-то бизнесменам, но они отвечали: «Ребята, извините, я сейчас с Володей Задираном работаю, и с вами не хочу иметь ничего». Он тогда приехал ко мне, сильно кричал, мол, ты чего так поступаешь, мы же вместе. Я ему ответил: «Саша, ты же сам сказал: бизнес бизнесом, спорт спортом. Твое право, работай».
После этого мы уже стали отдаляться. Я не знал, что он на меня закусил определенную губу, и что делает все для того, чтобы как-то меня убрать. И потом неприятности, которые со мной случились - он был замешан в этом.
И вот мы 1 мая 1993 года полетели в Москву на подпольные бои. Меня там немного подставили. Я спрашивал у них: «Сколько вес?» – «80 кг». Я тогда 75 кг весил, и это было нормально, потому что мы сразу после этого хотели на кубок Короля лететь в Таиланд. Мы приехали на бой, а за 2 минуты до его начала мне говорят: «Тот боец заболел, но есть замена – 125 кг». Ну и на вот моей гордыне, наверное, сыграли. Говорили, что я могу отказаться, но я решил драться.
Они сделали ринг, и моя ошибка была в том, что я вышел на бой в кроссовках, потому что не хотел ноги травмировать. А там мягкий настил был: не боксерский ковер, а татами. Все происходило как в кино: он меня поднимал, бросал на стулья, я выходил обратно, мы снова дрались. Если бы там кто-нибудь стоял с камерой, это были бы суперкадры, потому что один раз он даже выбросил меня из ринга на столик, за которым люди сидели. Я разбил этот столик, потом залез обратно в ринг, а он уже там руки поднимал, но я сказал: «Давай дальше». Он был в шоке. Где-то к раунду четвертому он стал уставать, я начал его бить. В какой-то момент я его вроде ударил, он начал валиться на меня и упал всей массой на мою согнутую в колене ногу. А моя нога не соскользнула, а осталась на месте, и получилась, что кость выскочила и разорвала все связки в колене. Врач прибежал, а я злой был, говорю ему: «Рви ногу, вставь ее обратно, я сейчас его убью!». А доктор с бешеными глазами: «В Склифософского надо, в Склифософского! Там кость торчит!». Я ему говорю рвать по живому, а у него руки дрожат. Я поднялся, но понял, что вообще не могу опираться на ногу, поэтому мне было засчитано поражение.
На днях выйдет вторая часть интервью, где Владимир Задиран расскажет о первой поездке в Таиланд, создании клуба «Чинук», нашумевшем турнире в Новосибирске и даже о группе «Ляпис Трубецкой».
Фото: boxnews.com, страница в фейсбуке Александра Андриевского, из личного архива Дмитрия Степанова.
Автор: Ирина Веремей
Перепечатка материалов fightershop.by возможна только с письменного разрешения редакции. Заявки присылайте на nochkath14@rambler.ru
