Вторая часть интервью Владимира Задирана о первой поездке в Таиланд, создании клуба «Чинук», нашумевшем турнире в Новосибирске и даже о группе «Ляпис Трубецкой».
- Зачем вы тогда с такой тяжелой травмой поехали в Таиланд?
- Момент жизни. В том плане, что у меня была мечта съездить в Таиланд. А тут чувствую, что могу не полететь из-за связок. Когда еще такой шанс выпадет? Я рассудил так: выйду, ногу кое-как обвяжу, если ударят, тогда упаду, а, может, там какие-то лекарства есть хорошие, или мне вообще зашьют там эту ногу.
Правда, мы в Таиланд позже остальных сборников полетели, потому что ждали Диму Пясецкого. Мы с Гридиным поехали на этот подпольный турнир в Москву, а потом уже Пясецкий приехал утром на поезде, и мы вместе поехали в аэропорт. Но мы опоздали к вылету сборной – они уже улетели.
При этом получилось так, что из-за самолета я в больницу на утро не поехал, хотя врач вообще хотел меня сразу после боя туда завезти. Но я отказался ехать, и мне на ногу просто шину наложили. Нога распухла, была синяя абсолютно вся: от паха до стопы. Отечность была такая, что я ботинок не мог обуть, хорошо хоть лето было, и я в сланцах полетел. Растирал ногу, мы какую-то мазь купили, чтобы хотя бы опухоль снять. Помню, в самолете я штаны снял, надел трико и закатал, а стюардесса увидела мою ногу, и у нее обморок случился. Там был один сплошной синяк. Я сам из-за боли терял сознание пару раз. Мы же с Гридиным в гостинице жили, и когда Андрей поехал за Димой Пясецкий на вокзал, я в туалет пошел и потерял сознание. Очнулся, смотрю: у меня голова в коридоре, задница – в туалете. Не могу понять, что не так? :) Пополз до кровати, там еще раз отрубился. Потом меня уже Гридин привел в чувство: «Вова, самолет скоро, ты как?» – «Ну, полетели». Но сборная уже улетела.
«Как, каким образом мы туда доберемся?» – «Спокойно, полетели». Прилетели в Таиланд, но нужно было еще до места назначения добраться – на юг Таиланда, к границе с Малайзией. Денег на еще один самолет не было, поэтому мы решили ехать автобусом. Приехали на станцию, там сказали, что автобус будет 12 часов ехать, а жара была +50 °C. И это в тени, т.е. вообще караул. Я тогда поразился детям таиландским: в такую жару взрослым было невыносимо, но они хоть бы пискнули, хоть бы звук какой издали.
- Привыкли просто.
- Не то что привыкли. Просто менталитет немного другой. Раньше Таиланд был другой абсолютно, несравнимо с тем, что там сейчас. Там все работали, женщины вообще никаких прав не имели. У них религия - буддизм и его основная идея заключается в том, что мужчина плывет по реке жизни на лодке. Женщина сидит в этой лодке, а мужчина гребет. Если женщина против него говорит что-то или что-то делает, значит, она свесила ноги с лодки и мешает ему грести. Так у них делать нельзя.
Получилось, в Таиланд я полетел с ногой, которая у меня выскакивала при каждом шаге, но опухоль немного спала. Мы зашли в какую-то аптеку по дороге, и там аптекарем был какой-то дед старый, он посмотрел на ногу мою, дал какую-то мазь и сказал: «Вот этой штукой мажь и все будет у тебя классно». Но он же не знал, что там связки порваны.
А еще у меня была договоренность с москвичами, что после Таиланда у меня состоится бой за знание чемпиона мира по кикбоксингу в Италии с местным бойцом. Поэтому, когда мы приехали в Таиланд, я думал, что на первый бой выйду, а дальше как пойдет. Но получилось так, что в моем весе (до 75 кг) участников мало было, и среди них был какой-то таец звездный один и все.
Еще там был интересный момент – это очень важно для понимания моего нравственного облика. Когда мы приехали, нам предложили бесплатно поселиться в каких-то казармах военных. Просто в Таиланде в основном военные таиландский бокс контролируют. Я сказал, что не поеду туда. Они спросил: «Почему?» – «Я буду жить в гостинице за свои деньги» – «В казарме вас бесплатно кормить будут» – «Да я и кормиться буду за свои деньги».
Это услышал какой-то генерал и сказал: «Хорошо, пускай живет за мои деньги». Он был удивлен моим поведением. Но я приехал туда как человек, я был в Беларуси уже достаточно известным спортсменом, занимался бизнесом и у меня были собственные деньги, хотя я довольно много потратил на турнир в Москве, когда проиграл, а надо было же еще и Пясецкого с Гридиным оплачивать. Но я хотел жить как нормальный человек.
Первый тур Кубка Короля я пропускал по жеребьевке, а второй - это был полуфинал с этим знаменитым тайцем. Гридин подошел ко мне и говорит: «Во какой парень здоровый, ноги крепкие» – «Вообще-то ты вышел как тренер, ты должен меня подбадривать, а не говорить, что он здоровый». Мы вышли в ринг, а надо же этот танец танцевать. Короче, я, держась за канат, потому что ходить не мог, чтобы не показать, что нога перебинтована, так по канату прошел, головой поклевал - типа танец станцевал :).
Таец долго танцевал, показывал, что типа стреляет в меня, все эти дела. Мы вышли, и первым делом он на меня бросился. А я на передней левой ноге стою, потому что заднюю правую не могу поставить. Я ударил его рукой, и он упал в нокдаун. Ему отсчитали, правда, сделали это очень медленно, чтобы он успел восстановиться. Позже я узнал, что турнир был сделан под него, туда приезжали люди из Европы его просматривать, и он потом должен был туда за хорошие деньги съездить подраться. И тут он падает. Ему кричат: «Давай, бей! В клинч заходи!». А я в то время ходил к борцам-вольникам на тренировки, и моей задачей было простоять секунд 15-20, чтобы они меня не могли повалить. За это время я мог в бою нанести какие-то удары. Поэтому когда таец пытался войти в клинч, я на одной ноге там скакал, и у него не получалось. Потом он на меня ринулся, я второй раз ударил, он опять упал – снова нокдаун. Это все первый раунд. Я уже смотрю, он норовит мне по больной ноге ударить. Он попытался подлиннее удар нанести, но я ударил справа. Ему считали-считали, но уже не досчитали. Тем более три нокдауна – это все равно нокаут. Все были поражены.
- Но на финал вы же не вышли.
- Не вышел. Получилось так, что мы перед финалом решили потренироваться, и у меня опять нога выскочила. У Димы Пясецкого был шок. Он тренировался с хмурым лицом, на меня не смотрел, а Гридин пытался мне помочь. Выглядело это следующим образом. Гридин на меня ногу толкает, а я ему говорю: «Куда ты толкаешь?! Наоборот, рви ее на себя!». У меня боль дикая, звездочки летают. Гридин вырвал мне ногу, вставил ее обратно. Я думал, что выйду на бой, но врачи местные не дали этого сделать. Хотя я потом узнал, что малазиец, который вышел в финал, хотел отказаться драться со мной, потому что я нокаутировал того тайца. Если бы я вышел на ринг, я бы победил. Когда ему первое место дали, он ко мне подошел и через переводчика сказал: «Это твоя медаль. Отдай нам серебряную, а тебе будет золотая». Но я отказался: что это за детский сад – медалями меняться?
Надо было в Беларусь возвращаться, и эта поездка тоже интересной была, потому что вся сборная сразу поехала в Бангкок, и там нужно было еще 4 дня ждать. Я подумал: «Какой Бангкок? Там же моря нет». Мы ехали на автобусе, и я спросил у водителя: «Здесь море есть?» - «Да, есть» – «Отлично, останавливай». А это ночью было. Все удивились: как? что? Но я сказал: «Вы езжайте в Бангкок, а мы здесь остаемся» - «Вы потом сами доберетесь?» - «Доберемся, валите». Мы вышли втроем (я, Гридин и Пясецкий), и за нами увязался парень с Украины. Денег у нас было очень мало, языка мы не знали вообще. Нашли гостиницу, там был дед какой-то, он оказался хозяином. Он по-английски ничего не говорил, по-русски, естественно, вообще не слышал никогда. Мы на пальцах объяснялись. Он говорил, что в номере можно только вдвоем жить, а я ему показывал, что нас трое. У нас денег на два номера не было. Я показываю ему: мы оплачиваем один номер, но живем втроем. Но он не соглашается: нефига, только двое. Я с ним препирался-препирался, потом он бросил мне ключи: ладно, живите втроем.
Мы ходили по рынку, пробовали какую-то еду. Обожгли кожу в первый день на море. Я заметил, что там даже дети плавают в майках, потому что в тени было + 50 °C. Украинец под зонтиком сидел, он не выходил плавать, а мы плавали. Я говорю: «Смотрите, дети летом в майках. Наверное, потому что дети». И мы плавали спокойно. Мы же в воде, нас солнце не должно доставать… Вечером у нас был аттракцион по снятию одежду. Мы вчетвером сгорели полностью (украинец, который не выходил на солнце, обжегся так же, как и мы). Это было так больно, что мы втроем снимали майку с одного человека. Купили потом какое-то масло, обмазались и жалели, что там кефира не было. Это было, конечно, нечто.
Когда первый раз пришли на рынок, мы толком даже не знали, что там продается - тайцы же не говорят по-английски. Поэтому я просто показывал пальцем и говорил: «Вот этого - три, вот этого - три, вот этого - три…». Стоило все копейки. Мы втроем там пива и лобстеров купили за 5 долларов. Я еще спрашивал: «Это за один?» - «Нет, это за все». Я на чай продавцу полдоллара оставил, а он сокрушался: о, какие богатые люди! А мы в это время думали: «Боже мой, у нас хоть на еду хватит денег! :)». Я к тому времени уже поездил по Европе по своему бизнесу, и знал, что там поесть стоило неимоверных денег. Чтобы в Германии лобстера заказать, надо было отдать 300 марок, а марка - это почти доллар.
После Таиланда я прилетел домой, пришел к врачу, говорю: вот у меня такая травма. Он сказал, что операцию надо было делать сразу, в течение пяти дней, тогда они сшили бы связки. А я пришел через две недели.
Мне надо в Италию лететь на бой за звание чемпиона мира. Я с Гридиным посоветовался, он сказал: «Ты полети, никто же не знает, что она у тебя нога больная. Проиграешь – ничего страшного. Зато Италию посмотришь».
Я снова приехал к врачу, спрашиваю: «Делать операцию или нет?». Врач сказал, что разницы уже никакой нет: через месяц мне ее сделают или через год. Связки уже подтянулись, их надо было сразу шить.
Я поехал на чемпионат мира и так получилось, что выиграл. Итальянец как раз заболел, и я дрался с россиянином. Он знал, что я ногой сильно бью, но никто не знал, что у меня эта травма, поэтому я показывал, что буду бить правой, на левой ноге подскакивал и бил его по ноге. Так в седьмом раунде я отбил ему ногу, и бой закончился. Когда я сюда приехал, пришел в «Синь Тяо», где Гридин тренировал тогда, он спрашивает: «Ну как?» – «Все, чемпион мира» – «Не верю» – «Пояс лежит в сумке. Можешь посмотреть».
Получилось так, что я стал чемпионом мира, а потом у меня неприятности были и я выпал из жизни на три с половиной года.
Через пять лет я пришел к врачу, объяснил, какая у меня травма была, и он сказал, что с такой травмой люди не ходят вообще. Они решили сделать мне первую операцию и посмотреть, что будет. Они мне сделали мениск и подтянули внешнюю боковую связку. Потом хирург пришел и говорит: «Я не понимаю как врач, как ты ходил, а как ты тренировался, выступал – это вообще нонсенс. При такой травме ходить нельзя – там все четыре связки были порваны. Я на симпозиум поеду, даже говорить ничего не буду, потому что я сам лично не понимаю, как ты ходил».
Мне три операции сделали, и на сегодняшний день у меня нет задней крестообразной связки – она основная в принципе. Мне сшили боковые и переднюю крестообразную, сказали, что с тремя связками колено будет работать. Я раньше ходил, когда ни одной не было, а сейчас целых три – вообще отлично. Хотя теперь понимаю, что надо было сделать все четыре связки сразу, чтобы сегодня, в более старшем возрасте, ходить ровнее.
***
- Расскажите, что случилось с «Атлетиком» и как создавался «Чинук».
- Юшко в начале 1993 года опять организовал турнир где-то за рубежом, мы должны были туда поехать. Но получилось так, что все ребята, с которыми мы тренировались, вдруг исчезли. Я не понял, что произошло. Потом мы их нашли: они в БПИ снимали зал бокса. Я пришел туда к Диме Степанову и спросил, в чем дело. Оказалось, их не устраивала оплата, которую Юшко давал, и они почему-то считали, что мы с Андриевским все это вместе организовываем, потому что мы вместе начинали (Леша Теренько в то время уже уехал в США). Поэтому ребята решили открыть собственный клуб, хотя у них ничего не получилось на то время. Я им сказал: «Так не делается. Почему вы мне ничего не сказали?». Но они думали, что мы делим деньги с Андриевским. Я сказал: «Я столько же получаю, сколько же и вы: по 30-40 долларов за бой».
В то время я занимался бизнесом, у меня были бизнесмены крупные, и, в принципе, все получалось - мы имели свою нишу. Я хотел купить клуб, собственные деньги был готов туда вложить. С институтом договорились выкупать здание на улице Богдановича (там, где «Кик Файтер» Котельников еще недавно находился), фактически уже были подписаны документы, чтобы это здание забрать. Я хотел сделать минигостиницу и многофункциональный спортивный зал, чтобы мы могли бои устраивать, а люди могли и поединки посмотреть, и в боулинг поиграть, и в ресторанчик сходить. Я даже из Крыма пригласил архитектора – он рисовал проект, чтобы это здание полностью реконструировать. Но потом у меня проблемы случились, и идея с клубом накрылась. Когда я снова занялся этим вопросом в 1997 году, у Гридина по-прежнему не было своего клуба и он тренировал в «Синь Тяо» у Толи Рачкова, а у Котельникова был собственный клуб «Кик Файтер». Они там все ругались между собой, и я как третичный судья сказал: «Все, хватит, давайте не будем ругаться. Будем лучше дружить».
У Гридина тогда был спонсор, который оплачивал его ребятам поездки на бои, - Юра Лавришук - но клуба у них своего не было. Тогда я нашел спонсора, чтобы отремонтировать помещение, и предложил ему сделать собственный клуб. Я уговорил Сашу Кедо стать директором – это все на общественных началах, потому что зарплат тогда мы особо не получали. Так мы и придумали «Чинук».
Мы нашли помещение в 125-й школе на Кедышко, отремонтировали его, организовывали отдельный вход, арку. И вот когда выбирали название, Гридин предложил: «Давай сделаем «Чинук». – «Ну давай «Чинук». Это же с востоком связано, с индейцами, это выглядело интересно и экзотично. И тогда, в 1997 году, мы организовали этот клуб.
- Почему вы сейчас не там?
- Скажем так: я это все организовал, но поскольку у меня были проблемы, мне пришлось уехать в Польшу. Я оставил Гридину все: и этот зал, и второй, в котором тогда заканчивался ремонт, людей, спонсора. И вот когда я уехал, и Гридину пришлось заниматься организационными вопросами, на меня вдруг появилась обида: а как же так, Вова, ты нас кинул. Я говорил: «Андрюша, мы с тобой развелись. Я оставил тебе трехкомнатную квартиру, в которой можно жить. И ты мне говоришь, что я тебя кинул?».
В 2000 году я вернулся и хотел организовать турнир к 10-летию кикбоксинга в Беларуси. Я до этого уже побывал и в России, и в Польше – организовал там клуб таиландского бокса. А тут Гридин с Юшко Лешу Игнашова по К-1 возили. Гридин нашел нового спонсора, который оплачивал ему клуб - хозяина «Белай Вежы». Я пришел к Гридину, спросил, как дела. Вижу, что он смотрит на меня так, будто я мешаю. Ну, думаю, ладно, делаешь так делай. Я пошел к Жене Котельникову и предложил ему вместе работать. Женя согласился, потому что «Кик Файтер» тогда не звучал. Мы год с Ромой Королевым проработали, сделали зал и организовали турнир. Королев на это деньги давал. Я пришел к Жене и говорю: «Я хочу заниматься организацией турниров, мне это интересно».
У Жени связи были, он хорошо на английском разговаривал. Он договорился и мы сделали первый турнир «Сборная Америки против сборной Беларуси». Тогда только-только окрыли Ледовый дворец на Притыцкого - и это было ужасно. Было потрачено очень много денег, а в итоге такое… Я с директором говорил и плевался просто: «Что у тебя за новый дворец, если ничего не работает?!». Лед не размораживается, лампы не включаются. Если выключил, надо было ждать 15 минут, чтобы включить. Лампы старого накаливания были и сразу не загорались. А мне же надо было свет делать для выхода бойцов. Короче, была целая беда. Но мы сделали этот турнир. «Кик Файтер» стал греметь. Потом мы провели еще турнир в цирке «Сборная Таиланда против сборной Беларуси». И так получилось, что мы поработали год, и я сказал Котельникову: «Женя, давай сделаем отчет того, что мы делаем». – «Ну давай». Мы сделали отчет.
А меня уже тогда пригласили в Новосибирск. На турнире «Сборная Америки против сборной Беларуси» к Роме Королеву приезжали друзья. У них своя шахта была - угольные магнаты. Рома говорил: «Места надо для них, очень значимые люди». А мест уже не было. Тогда я взял скамейку и поставил в первый ряд, возле судей. Им все очень понравилось. Они люди богатые и тоже захотели у себя в Новосибирске такое сделать. У меня был опыт, я к тому времени и в Израиле делал турнир, в Москве, в Польше: «Не проблема, если у вас есть деньги, сделаем вам турнир».
Я полетел туда в 2000 году, потом мы сделали им документы, клуб, турнир. Турнир по накалу страстей оказался самым лучшим из тех, что я когда-либо видел. Когда мы в первый раз поехали в Голландию боксировать по таиландскому боксу, там счет по боям был 3-3. Тогда я, Артем Танаян и Дима Степанов выиграли, остальные - проиграли. В Новосибирске было то же самое. Там от сборной Новосибирска выступали наши белорусские бойцы. Соперниками были бойцы из Таиланда. Я договорился, приехала их сборная. Я пришел к ним на тренировку и вижу, что они очень хорошие. Подхожу потом к Котельникову и говорю: «Женя, там ребята очень хорошие» – «Да нет, у меня ребята классные: Шакута, Гвоздев, Шиманский, Шиш».
Турнир проходил в Ледовом Дворце. Зал заполнен: 7 тысяч зрителей, аншлаг, выход бойцов, все красиво, мы с рациями. Получилось так, что первый наш боец выходит и падает в нокаут. Тишина. Второй выходит, зрители болеют-болеют - тоже в нокауте. Все в шоке. Сидит спонсор Данилов, и спрашивает у меня: «Вова, у нас хоть одна победа будет?».
Я сам сижу и думаю: «Е-мае, я видел тех тайцев. Пока двое наших им проиграли, а ведь это были худшие из этих тайцев, а впереди лучшие».
Третьим выходит Леша Пекарчик, хороший талантливый парень. Против него таец очень крутой, весь такой на расслабухе. Я подбежал к Пекарчику и говорю: «Леша, ты просто обычную боксерскую тройку делай и все, потому что там шансов у тебя нет вообще. Хоть бы ты отстоял».
А Леша попадает тайцу по бороде – нокаут. Весь зал встал, никто больше не садился. Так орали! Люди, которые просто проходили мимо, покупали билеты, чтобы посмотреть, что там происходит, хотя турнир уже шел давно. На хоккее так не орут.
Потом Гвоздев вышел. Вроде атаковал-атаковал, но тут бах! - в третьем раунде нокаут. Мы проигрываем.
Потом Вася Шиш вышел. Он все три раунда вроде отстоял, но таец вместе с гонгом бьет и пробивает ему живот. Вася на деревянных ногах доходит до угла и его просто складывает пополам. В принципе, по правилам надо было отсчитать ему, и если бы он не встал, таец выиграл бы. Повисла пауза. Я подошел к их главному и через переводчика спросил: «Кому отдаем? Ведь в принципе был нокаут». А этот таец для бойцов как бог. Там спортсмены настолько шелковые, что когда этот руководитель представлял меня, они все в поклоне на корточках сидели. Это какой-то заоблачный человек для них. Он сказал: «Вы хозяева, никаких проблем, отдавайте своему».
Рефери поднимает Васе руку. Счет уже 2-3. Зал неистовствует. Впереди последний бой. Выходит Шакута. Котельников договорился, и этот бой мы сделали за звание чемпиона мира. И Шакута победил: пробил по печени, и таец упал. После этого зрители наших ребят подняли на руки и не выпускали. Качали всех и было не важно: выиграл боец или проиграл. Это был такой фурор!
А еще я пригласил «Ляписов». Спонсоры турнира за неделю говорят: «Мы хотим, чтобы у нас на турнире выступали «Ляписы» – «Да как я вам за неделю это сделаю? У людей концерты, гастроли» - «Я плачу деньги, пускай приезжают».
Я хорошо знал Серегу, позвонил руководителю, пригласил их на турнир, но они сначала отказывались: «Да нет, мы в это время улетаем» – «Мы все организуем, вы прилетите к нам, выступите и дальше полетите. Мы все оплачиваем. Деньги вот такие-то. Но ты можешь запросить и в два раза больше, я договорюсь, потому что люди оплачивают» – «Не, Вова, для тебя мы берем так, как берем».
Они прилетели, выступили – «Ляписы» тогда были на подъеме, поэтому зал просто орал.
В Новосибирске мы организовали клуб, и поставили туда парня, чтобы руководил. Но владельцы сказали, что он их не устраивает, и хотели, чтобы я приехал. Позвонили мне, но я отказывался: у меня здесь семья, ребенок. Они спросили: «Сколько ты хочешь денег?» - Ну, я от балды назвал цифру. – «Хорошо мы платим, прилетай».
А я человек слова - пришлось лететь. Сделал там еще один крупный турнир, 15 мелких. Люди ходили, была популярность. Потом был один турнир по К-1, тяжи приезжали, Реми Боньяски из Нидерландов там участвовал. На него смотрели как на обезьяну, потому что темнокожих людей там не видели.
Получается, я там тренировал ребят и пытался подсказывать что-то и Котельникову, и Гридину, т.к. имел собственный опыт, но амбиции у людей всякие бывают. Они мне говорили: «Ты, конечно, сам мастер хороший, но ты кого тренировал? У нас уже чемпионы мира, Европы, мы знаем, как тренировать, и не надо нам подсказывать».
В то время ко мне в Новосибирске военные ходили, которые в Чечню ездили. Я создал группу, где учил практике: как вести себя в бою, на улице, чем пользоваться и т.д. Мне самому было интересно. Я спросил: «Есть у вас солдат какой-нибудь крупный?» – «Есть два человека». Один из них хотел у меня заниматься. 203 см ростом, он мог и по боксу выступать. Я думал его взять, но во время его последней командировки в Чечню его убили. А Сашу Устинова предлагали и борцы, и боксеры, и каратисты. Здоровый парень, 2 метра ростом и относительно молодой тогда был. Я его встретил, когда ему было 25 лет. Но его командир Серега Королев говорил: «Он не будет у тебя тренироваться, мы его знаем. Ему нравится военный ОМОН, у него награды, орден мужества, медаль за отвагу, три или четыре командировки в Чечню». Но я его взял, начал тренировать, сделал турнир, выпустил ребят, которые у меня занимались. Саша тренировался тогда только два месяца, поэтому мы нашли ему в соперники боксера слабенького, чтобы он мог попробовать и понять, на что он способен. И он вдруг ударил коленом - выиграл нокаутом.
Потом между спонсорами клуба случилась какая-то ссора, и они объявили, что больше не будут мне платить. Я сказал: «Раз не будете, тогда я уезжаю». И Саше сказал: «Увольняйся, хватит тебе воевать. Возьми отпуск хотя бы. Приедешь в Минск, посмотришь, что, как, почему». Тогда как раз Леша Игнашов готовился к Гран-при Японии по К-1, и я Устинова в «Чинук» привел на тренировку. И там его уже метелили все: и Гур, и Игнашов, и Ахраменко, и Сергей Архипов из Украины. Тогда мне Гридин сказал: «Вова, из этого парня ничего не получится. Абсолютно». Я ответил: «У меня есть какие-то знания, опыт, посмотрим. Что получится, то получится». Через год тренировок Саша выиграл чемпионат Европы по тайскому боксу среди любителей, через полтора – стал чемпионом мира. В течение трех лет, когда мы почти везде побеждали, мне говорили, что это какая-то удача. А через три года Гридин сказал: «Ну, конечно, он талант, ты самородка нашел». Я ж не спорю :).
- Сейчас Устинов выступает в классическом боксе. Классический бокс сложнее, чем тайский?
- И легче, и сложнее. Есть некоторые нюансы, потому что в боксе темп боя значительно ниже, площадь попадания меньше, соответственно, хитрости и опыта значительно больше. Но энергозатраты значительно меньше, чем в муай-тай. В тайском боксе больше разнообразия, есть удары ногами. Хотя я со многими боксерами спорил. Я сам лично очень многих боксеров перебил нокаутами, потому что они думают, что удары по ноге - это ерунда по сравнению с ударами по голове. Но ты же понимаешь, что стоит два раза ударить лоу-кик, и соперник опускает руку. А если он руки опустил, то там и до головы легче добраться.
- А мир классического бокса коварнее, чем мир муай-тай?
- Да, значительнее сложнее и коварнее. Это огромный бизнес, очень большой и труднопробиваемый. Там много подлости и предательства. В боксе есть же четыре основные версии (WBC, WBA, WBO, IBF) и председатели этих федераций – не боксеры, а бизнесмены. Может быть, если бы у нас государство поддерживало профессиональный бокс, было бы проще. Допустим, Саше можно было бы гражданство дать. Мы все равно станем чемпионами мира, может быть, даже в ближайшее время. Боженька даст – это все будет. Вообще, у меня идея открыть для профбокса такую страну, как Беларусь. Потому что в мире очень мало стран, где готовят чемпионов мира. Это Украина, Россия, Италия, США, Англия, Франция. У нас только один белорус был чемпионом мира - это Сергей Ляхович. Но он стал чемпионом после 10 лет тренировок в США. А Саша Устинов будет чемпионом мира, хотя он тренируется здесь, в Беларуси. Это будет означать, что у нас в стране есть условия, чтобы воспитать спортсмена такого уровня.
- Вы занимаетесь чем-то еще, помимо того, что тренируете Устинова?
- Нет, не занимаюсь. Живем мы с того, что зарабатываем на боях. Иногда я консультирую людей.
- Тренировки ведь не отнимают много времени. Чем вы еще заполняете свои дни?
- Когда я работал на заводе, это были 1986-1989 гг, у меня были перспективы. Я с инженера перешел в мастера, был старшим мастером и мне начальник цеха и главный инженер говорили: «Оставайся, будешь в 27 лет начальником цеха». По тем временам это была значимая должность. Но я отказался. Я подумал, что я хочу быть счастливым человеком, а счастье – это когда хобби становится твоей работой. Я стал тренировать, начал получать деньги с тренировок. На работе перешел на должность инструктора по спорту, поступил Академию физвоспитания и тренировал. На семью денег хватало. После этого стал тренером и полностью перешел на спорт.
Конечно, если рассматривать тренировки Устинова просто как физические упражнения – это несколько часов в день. Но если рассматривать это как стиль жизни, то это занимает очень много времени. Я очень много думаю, много литературы читаю. Мы общаемся с Сашей помимо тренировок, часто встречаемся. Он практически 8 лет жил в моей квартире. Получилось, что в Новосибирске я заработал деньги и купил квартиру, а свою старую отдал ему. Он жил там пока мы не купили ему собственное жилье. Сейчас мы живем в одной минуте ходьбы друг от друга.
- О вас часто говорит, что вы – каменный человек. Согласны?
- Мне вот было 50 лет, мы отмечали это. Все говорили: глыба, камень. Суть такая: во-первых, я просто человек слова. Во-вторых, мне предлагали огромные деньги еще в 1998-1999 годах, чтобы я занимался другими делами, но я от этого отказался и отказался потому, что я хочу быть счастливым человеком. В принципе, я всю свою жизнь шел против течения и отстаивал свою позицию. И что самое интересное, у меня получалось ее отстаивать. Со мной очень часто спорят, не соглашаются и, скорее всего, ненавидят. Почему ненавидят? Потому что у меня получается, и свои слова я подтверждаю делами. Поэтому смысл фразы, что я человек-кремень – это когда человек не сгибается под какими-то обстоятельствами. Была ситуация, когда мы с Устиновым должны были ехать на Гран-при в Японию по К-1, и Юшко сказал мне: «Ты туда не поедешь» - «Почему?» - «Ну вот так». Что дальше делать? Можно было остаться у разбитого корыта, но мы занялись боксом, контракт заключили, попали к Кличко, с немцами заключили договор, потом с украинцами, сейчас с Хрюновым работаем, с англичанами. Я находил выходы, не сгибался, я в жизни иду по своей колее. Очень трудно в этом мире сделать так, чтобы человек шел по своей колее, за счет этого зарабатывал, и его нельзя было свернуть с этого пути. Поэтому и есть такое мнение, что я камень, кремень, что я не сгибаюсь.
